Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему. Всё смешалось в доме Облонских. … «Но что же делать? что ж делать?» — с отчаянием говорил он себе и не находил ответа.

На исходе августа 2003-го я отбыла свой срок. Три года строгого режима в одной израильской организации, базирующейся в Москве. Я неплохо держалась все эти три года: носила пиджаки, обувь на высоких каблуках, переживала налёты бесконечных комиссий. Разъезжала по городам России. Улыбалась разнообразным посетителям (…)

«Дункан» — доброе, надёжное судно. Оно смело может плыть в южные моря, может совершить кругосветное путешествие, и оно совершит его, если это понадобится! В путь же, Эдуард! Плывём на поиски капитана Гранта!

– Не знаю я никакого дивана! – заявляет Корнеев.

– Я вам объяснял, Модест Матвеевич, – говорит Эдик человеку с папкой. – Это не есть диван. Это есть прибор.

– Для меня это диван! – прерывает его Модест Матвеевич, достаёт записную книжку и заглядывает в неё. – Диван мягкий, полуторный. Инвентарный номер 1123.

Так дело было. Сижу я, знаете ли, тихо-мирно дома и калькуляцией занимаюсь. Ну, конечно, это только так говорится – калькуляцией, а на самом деле жалования – 210. Пятьдесят в кармане. Ну и считаешь: 10 дней до первого. Это сколько же? Выходит пятёрка в день. Правильно. Можно дотянуть? Можно, ежели с калькуляцией.

— Боже мой! — вскричал он. — Замок Иф? Зачем мы туда едем?
Жандарм улыбнулся.
— Но меня же не могут заключить туда! — продолжал Дантес. Замок Иф — государственная тюрьма, предназначенная только для важных политических преступников. Я никакого преступления не совершил. Разве в замке Иф есть какие-нибудь следователи, какие-нибудь судьи?

Теперь октябрь не тот,
Не тот октябрь теперь.
В стране, где свищет непогода,
Ревел и выл
Октябрь, как зверь,
Октябрь семнадцатого года.

— Том!
Ответа не было.
— Том!
Ответа не было.
— Куда подевался этот мальчишка, не постигаю! Том!

Первый заговорил я.

– Рекомендуюсь, – сказал я, вставая и подходя к ней, – Зиновьев… А это, рекомендую, мой друг, граф Карнеев–Просим прощения, что без приглашения вломились в ваш хорошенький домик… Мы, конечно, не сделали бы этого, если бы нас не загнала гроза…

– Но ведь от этого не развалится наш домик! – сказала она, смеясь и подавая мне руку.

— Саргассум, группы бурых водорослей… Да, сомненья нет! Это саргассовы водоросли. Вот куда занесло нас. Чёрт возьми! Дело принимает плохой оборот. Нам нужно обсудить положение.

Соколиный Глаз шёл впереди, могикане же составляли арьергард. Маленький отряд избрал узкую тропинку, направляющуюся к северу, предоставив целительным водам сливаться с течением ручья, а телам гуронов лежать на площадке соседнего холма.

Наконец мне удалось подметить, что вместе со шляпой он приподнимает и приделанную к ней серебряную пластинку, заменявшую ему оторванный верх черепа. При этом винные пары от выпитых им крепких напитков улетучивались, устремляясь лёгким облачком кверху.

Есть поверье, будто волшебными средствами можно получить неразменный рубль, т. е. такой рубль, который, сколько раз его ни выдавай, он всё-таки опять является целым в кармане. Но для того, чтобы добыть такой рубль, нужно претерпеть большие страхи. Всех их я не помню, но знаю, что, между прочим, надо взять чёрную без единой отметины кошку и нести её продавать рождественскою ночью на перекрёсток четырёх дорог, из которых притом одна непременно должна вести к кладбищу.

– Ну, Мари, – сказал папа, – так как Щелкунчик очень тебе понравился, то я дарю его тебе; береги его и защищай; хотя, впрочем, в его обязанность входит щёлкать орехи и для Фрица с Луизой.

Мари тотчас же взяла Щелкунчика на руки и заставила его щёлкать орехи, выбирая самые маленькие, чтобы у Щелкунчика не испортились зубы.